На заре самурайской вольницы - Александр Альшевский

Видя, как мучает ответ на этот вопрос экс-императора, приближенные пытались ободрить его: «А вдруг император-инок очнется от злых чар и, страдая от угрызений совести, восстановит справедливость – вернет престол незаконно обиженному старшему сыну, т. е. Вам, наш государь!». Слушая это, Сутоку прекрасно понимал, что имеют в виду его сановники. В последнее время с отцом происходили какие-то странные вещи. Склонный к мистицизму император-инок вел замкнутую жизнь и редко выезжал из Приюта отшельника. Он оставил подле себя только самых доверенных лиц и отказывал в аудиенции не только детям, но и самой Бифукумонъин. Тоба стал часто и подолгу болеть. По слухам, просачивающимся из Приюта отшельника, все эти странности начались с того, что весной 1154 г. там появилась дева веселья несравненной красоты…

Откуда она была родом, никто не знал. Да и не пытались выяснить. Таинственная и прекрасная незнакомка сразу же очаровала императора-инока. Он не отходил от нее ни на шаг, а она всегда находилась рядом с ним во время всех мероприятий, проводившихся во дворце. И вот однажды Тобе вздумалось устроить, так, без повода, музыкально-поэтический вечер. Все с радостью складывали стихи и наслаждались игрой на различных музыкальных инструментах. В разгар веселья неожиданно подул сильный ветер и загасил светильники. Все погрузилось во мрак, лишь павильон, где восседал Тоба, озарялся светом, исходящим… от этой женщины. Она сияла! «Не может такого быть», шептали одни. «Что все это значит», вопрошали другие. А некоторые без лишних слов принялись усердно молиться, прославляя Великого Будду, который сподобился снизойти до них, смертных, в образе этой женщины. Тем временем слуги быстро зажгли светильники, и сияние исчезло. Люди словно очнулись от сна. Успокоившись, они посчитали, что ничего и не было. Все это им померещилось с перепугу в кромешной тьме. Один лишь император-инок уверовался в том, что подобным даром женщина награждена богами за все ее добродетели в предыдущей жизни. Тоба даровал ей имя Тамамономаэ и начал относиться к ней, как к супруге.

Проходит какое-то время и император-инок заболевает. Болезнь мучила его все сильнее и сильнее. Придворные врачи только качали головами: «Мы не ведаем, что это за болезнь такая. Скорее всего, государь околдован злым духом и лекарствами здесь не поможешь». К постели больного призвали видных монахов из столичных храмов, которые, не мешкая, приступили к заградительным молитвам. Все напрасно. И тогда был вызван главный придворный гадатель, преподобный Абэ Ясунари. Он скрылся во внутренних покоях и через некоторое время вернулся назад с весьма загадочным и в тоже время недоуменным выражением лица. Преподобный отец до сих пор ощущал просто физическую боль от пронзившего буквально все его тело взгляда бесподобной красавицы, с которой он случайно столкнулся у постели больного. Сузившиеся и немигающие зрачки, горящие как угольки, напряженная, словно приготовившаяся к прыжку осанка, натянутая улыбка, напоминающая оскал дикого зверя, черненые зубы, скорее походившие на клыки… Игру воображения Ясунари прервали набросившиеся на него с вопросами сановники, вмиг забывшие про манеры и напыщенность. «Ну, что, как там?», не умолкали они. «С государем сейчас Тамамономаэ и ему значительно легче», тихо промолвил Ясунари таким тоном. По его тону все сразу поняли, что он не договаривает до конца. После долгих препирательств гадатель решился: «Злой дух исходит от Тамамономаэ. Если ее изгнать, государь сразу пойдет на поправку». Воцарилась жуткая тишина. Никто не ожидал подобного ответа. Все прекрасно знали, что когда Тамамономаэ рядом с государем, самочувствие его улучшается, но стоит ей отлучиться, как болезнь набрасывается на него с новой силой.

Гадатель стоял на своем: «Она вовсе и не человек, а рыжая девятихвостая лиса-оборотень. Уж сколько она бед наделала в Китае и не сосчитать. Теперь настала наша очередь. Этот оборотень – заклятый враг буддийской веры и сделает все, чтобы извести главного защитника буддизма – императора-инока. Во время любовных утех она впитывает жизненную энергию государя. Еще немного и произойдет самое страшное. Если вы истинные подданные своего господина, прикажите монахам начать подготовку к обряду великого очищения. Заклинаю всех и словом не обмолвиться об этом императору-иноку, иначе его ждет неминуемая смерть. Когда нужные приготовления были сделаны, послышались громкие заклинания гадателя, обращенные к богам… После обряда никто больше не видел красавицу Тамамономаэ, а Тоба излечился от странной болезни. Дело происходило ночью, никто ничего не заметил подозрительного, но одному из стражников, направлявшегося как раз в это время на смену караула, почудилось, что от дворца к забору метнулась тень, похожая на крупную лисицу, и скрылась в темноте.

После всех этих удивительных событий Сутоку навестил императора-инока. Беседа их продолжалась недолго и не отличалась особой сердечностью. Тем не менее, задумчивый и тоскливый взгляд, впалые щеки, осунувшееся лицо, сжатые губы словно говорили Сутоку, что в глубине души отец, сохранив любовь к этой загадочной деве веселья, ничуть не сомневался в чьем-то злом умысле всех этих разговоров о коварной лисе-оборотне. Вполне возможно, что здесь не обошлось без его супруги Бифукумонъин. Эта женщина на многое способна.

Красавица-оборотень сохранилась в памяти людской. Мацуо Басё в одном из своих путешествий посетил древнюю могилу-курган под названием Тамамономаэ. Именно там пронзенная стрелой охотника лисица превратилась в камень. Всех, кто пролетал над ним, касался его или проходил мимо, ждала неминуемая смерть, поэтому в народе его прозвали «камнем смерти». Много горя принес этот камень и, принес бы еще больше, если бы во времена императора Гофукакуса достославный монах Гэнно Синсё не ударил по нему посохом. Из расколовшегося на две равные части камня вылетели освобожденные души умерших, которые вознеслись на небо.

Летом 1155 г. в Киото началась эпидемия. Дороги были завалены трупами. Самураи Гэндзи и Хэйкэ, стремясь успокоить роптавший народ, собирали тела и свозили для погребения в Торибэно. Несмотря на все молитвы, эпидемия не обошла стороной императорский двор. На семнадцатом году жизни скончался император Коноэ. Это случилось 23 июля 1155 г. в усадьбе Коноэдоно, которая принадлежала Тадамити. Детей Коноэ не оставил, что значительно усложнило выбор нового императора. В роскошных хоромах аристократов, в лачугах бедняков, на рыночных площадях только и спорили о том, кто станет следующим императором.

– Должна быть восстановлена справедливость. Сейчас самое время императору-иноку вернуть престол если не самому Сутоку, то хотя бы его наследнику – принцу Сигэхито.

– Кто знает, как все повернется? Император-инок все чаще пребывает в подавленном настроении и практически не покидает Приюта отшельника. Часами лежит и не выпускает из рук пятицветный шнур, другой конец которого закреплен на статуе Будды. Надеется прямиком из своей постели отправиться в рай. В такие моменты он совершенно устраняется от всяческих дел, полностью доверяясь этим Фудзивара. А у них самих все идет наперекосяк. Старик Тададзанэ никак не угомониться. Все не налюбуется на своего младшенького, а на старшего сына, канцлера Тадамити, зверем глядит. Лишил его наследства и права быть главой рода. Казалось бы все, дальше некуда, но Тададзанэ и этого мало. Добился все-таки, чтобы любимчик Ёринага занял пост найрана, который приравнивается к канцлеру. Теперь Ёринага и найран и фактически глава могущественного рода Фудзивара. Водит мужскую дружбу с самим императором-иноком, да и про экс-императора Сутоку не забывает. Стань Сигэхито императором, расправа над Тадамити не заставит себя ждать.

– А Тадамити и не ждет. У него свое на уме. Плетет паутину, в которую наверняка угодят его родственнички. Сутоку обходит стороной, а вот к Бифукумонъин заглядывает частенько, чтобы выудить замыслы императора-инока. Ей ведь тоже не по сердцу слухи про связь Тобы с Ёринагой. Она и так не терпела этого пиона, а теперь, когда он всем надоел с идеей сделать Сигэхито императором, просто возненавидела.

Бифукумонъин действительно была настроена против Сутоку и его сына. Император-инок со всеми своими переживаниями стал непредсказуем. А верни он священные регалии старшей линии своего потомства, положение Бифукумонъин, и политическое и экономическое, окажется под вопросом. Кто ее поддержит? На кого она сможет опереться? По всему выходило, что подоспело время осуществить давнюю задумку: возвести на престол принцессу крови Сёси, свою дочь от императора-инока Тобы, которая в дальнейшем станет известной под именем Хатидзёин. Недаром же Бифукумонъин всячески противилась ее замужеству аж до девятнадцати лет, т.е. до самой смерти ее младшего брата Коноэ. Женихов было достаточно, но ей всякий раз удавалось уговорить Тобу не делать этого. Она находила то одну, то другую причину, но на самом деле причина была только одна: Бифукумонъин отвела своей дочери роль дублера слабого здоровьем Коноэ. Берегла ее, если так можно выразиться, на крайний случай. И этот случай наступил. Замужество лишило бы Сёси малейших шансов на престол. Правящие императрицы были не таким уж редким явлением в истории Японии. Правда, подобные прецеденты имели место довольно давно, но Бифукумонъин переполняла уверенность в том, что Тоба не устоит перед ее пылким напором.